Выдержать все
Регина БРЕТТ. Росла никому не нужным одиннадцатым ребенком в семье, с 16 лет запивала свои проблемы алкоголем. Родила в 20 лет и одна воспитывала своего ребенка. После 40 лет пережила рак груди, встретила свою настоящую любовь и стала известной журналисткой. Откровенные размышления о непростом пути к Богу и пониманию своего места в этом мире воплотила в серию газетных статей, объединенных позднее в несколько книг…
Было в моей жизни время, когда ко мне подходили совершенно незнакомые люди и спрашивали, все ли в порядке. Я шла, понурив голову, в распахнутом пальто, без перчаток, шапки и шарфа в холодную ветреную снежную погоду, словно я осиротела, словно в целом мире у меня не было близкого человека, словно я потеряла лучшего друга. Люди останавливались и спрашивали: «У вас плохой день?» Я качала головой и говорила: «Нет. У меня плохая жизнь». Я действительно так думала.
Не бывает плохой жизни. И даже плохого дня. Есть только плохие моменты.
Годы лечения помоги мне избавиться от алкоголизма, рана моего сердца затянулась, и оно стало способно воспринимать любовь родных и близких. Потом появился мужчина моей мечты. Я получила любви больше, чем МОГЛО вместить мое сердце, и стала изливать ее на окружающих.
Я наслаждалась почти постоянным осознанием того, что жизнь хороша. На это ушли десятки лет упорного труда, но теперь все в моей жизни изменилось. Я любила жизнь, а жизнь любила меня. Я распланировала свое восхитительное будущее. Преподавание. Поездки в обитель. Книги. Колонки в нескольких газетах.
А потом был рак.
Излишне и говорить, что его не было в моих лучезарных планах. Рак груди погрузил меня в глубокое, затяжное мучение, которое превосходило чуть ли не все, с чем я сталкивалась в прошлом. Каждый день передо мной вставал выбор: пережевывать ужасы лечения от рака или искать радость уже в том, что я жива.
Это было непросто. Я пыталась найти что-нибудь хорошее в этом дне, когда у еды металлический привкус, меня все время тошнит, люди пялятся на мою лысую голову, и я не узнаю собственное отражение в зеркале.
Лечение было не таким ужасным, как мое отношение к нему. Я страдала, потому что не жила настоящим. Думала о прошлом, подсчитывая, сколько дней длится моя болезнь. Боялась будущего, новой химиотерапии, побочных эффектов после нее, всех завтраков, обедов и ужинов, которые не примет мой желудок, усталости от облучения после курса химии.
У меня был только один выход: прекратить думать о том, что было вчера (и хорошего, и плохого), и о том, что, возможно, будет завтра (и хорошего, и плохого). Единственным днем, который стоило прожить, был день сегодняшний. Эти сутки можно было вытерпеть, если не тащить в них прошлое и будущее. Один день рака можно вынести, если это все, через что мне предстоит пройти.
Я постоянно приучала себя не смотреть в календарь, чтобы не заглядывать в другие дни, а видеть только сегодня. Каждый день я начинала с чистого листа. С вычеркивания. Забудь об ушедшем дне и даже не думай о завтрашнем. Я просто пыталась жить настоящим.
Я последовала совету пожилой женщины, с которой познакомилась в обители. Каждое утро, какая бы ни была погода (дождь, зной, снег, гололед), она открывала окно спальни, делала глубокий вдох и приветствовала день такими словами: «Этот день создал Господь. Я буду им наслаждаться, и я буду счастлива».
Вот этим днем. Не вчерашним. Не завтрашним. Этим.
Я не открывала окно, но каждое утро начинала с таких слов… И сейчас начинаю. Иногда я добавляю: «Благодарю Тебя, Боже, еще за один день жизни. Даруй мне благодать, чтобы прожить этот день глубоко, со всей полнотой и радостью».
Когда я вычеркнула все, кроме настоящего момента, в мою жизнь просочилась радость, ведь мой разум не мчался в будущее и не погрязал в прошлом.
Даже теперь, когда лечение осталось далеко позади, у меня бывают дни, когда страх стискивает горло и почти крадет мой день, шепча: «А что, если будет рецидив? А что, если ты больше не сможешь писать? А что, если ты потеряешь все, что любишь?»
Иногда мне кажется, что сутки — это слишком много, и тогда я проживаю час за часом, миг за мигом. Я разбиваю задачу, проблему, страх, боль, печаль на маленькие кусочки… Иногда я приставляю ладони к лицу, как лошадиные шоры. Так я напоминаю себе о том, чтобы жить настоящим. Шоры помогают лошадям сосредоточиться на том, что впереди. Таким образом, они не видят, что происходит справа и слева, не могут испугаться или отвлечься, поэтому переставляют копыта и двигаются дальше. Я надеваю шоры и говорю себе: «Не смотри в прошлое, не смотри в будущее». А потом делаю шаг, еще шаг, еще шаг.
Андре Дюбю в «Истории одного отца» писал: «День прожить нетрудно, если можешь прожить мгновение».
Я больше не растрачиваюсь сегодня на страх перед будущим и бултыхание в чувстве вины и в обидах прошлого. Великий Бог пребывает в настоящем моменте. И если я ощущаю Его присутствие сегодня, я могу перенести что угодно.
По материалам книги Регины БРЕТТ
«Бог никогда не моргает».