Бог меняет жизни
Владимир Петрович Киселев - руководитель и труженик всероссийской миссии "Тюремное братство". Будучи в прошлом преступником, получившим прощение грехов и спасение от Бога, Владимир Петрович вот уже более 10 лет посещает тюрьмы и лагеря по всей стране, неся Благую Весть о Христе осужденным. Предлагаем вам, дорогие читатели, рассказ этого человека о том, каким чудесным образом Бог вошел в его жизнь и полностью изменил ее.
К сожалению, в мои молодые годы центром моей жизни стала улица. Я был здоровый, сильный парень: здоровья много - ума не очень. Ну и думалось мне в то время, что, мол, я же хозяин в городе своем. Скоро совсем взрослым стану, как 18 стукнет, и тогда жизнь пойдет! Но через некоторое время я понял, что ошибаюсь, - не я там хозяин. Вскоре наши пути с этим человеком, хозяином города, пересеклись. Ну и за доказательство свое я получил первый срок - 8 лет лишения свободы, пошел на усиленный режим. Там, в тюрьме, я встретился с авторитетами криминального мира. Это были так называемые четверташники, они отсиживали по 25 лет. Эти люди были с понятиями. Меж собой друг друга называли на «вы», с уважением. Общаясь с ними, я многому от них «научился». И отсидев положенный мне срок, освободился уже полностью созревшим для преступной деятельности.
Конечно же, в то время я не знал, что князь мира сего - дьявол. Не знал я и того, что все, что делал я в то время, все, что у меня получалось и сходило мне с рук, делал не благодаря своей «мудрости» или силе, а потому что был ведом этой сатанинской тьмой. Жили мы и строили жизнь свою день и ночь по подсказке дьявола. А его цель была - украсть, убить и погубить наши души. И вел он меня к погибели моей души. Преступления мои становились более жестокими, сроки увеличивались. После второй судимости мне настолько уже все эти физиономии на зоне надоели, что я сказал: «Я больше на зону ни ногой!» У меня даже были мысли такие, что выйду на волю, теплицу себе заведу, розы сажать буду, от этого преступного мира отделюсь. Но как только вышел на свободу, не успел с ноги на ногу переступить, как был уже опять на зоне.
Если сказать по-честному - такая жизнь, которой я жил на воле, мне тогда нравилась. Это было, как говорится, по мне. Я смотрел на весь этот мир, на людей, которые иначе жили, и думал: «Ну, мыши! Живут серо! Как так можно?! Жить-то ведь надо с громом, на широкую ногу!»
Но вскоре начались проблемы. Сначала попал в аварию, потом папа с мамой отошли в вечность. И как только они умерли, мои три родные сестры от меня юридически отказались. Потому что иметь в родстве такого человека, каким был я, - ужасно.
В 1989 году я пришел с четвертой судимостью на зону, имея должника на свободе. На суде, когда произнесли слова: «Встать! Суд идет!» - своему должнику я сказал: «Ну что, слушай, сколько тебе жить осталось!» В тот момент у меня была только одна цель - выйти на свободу и рассчитаться. В сердце я уже смирился с тем, что мне потом и пятый срок грозил.
Но по милости Божией дальше в моей жизни события стали разворачиваться так, как я и предположить не мог. В 1989 году я впервые встретился на зоне с верующими. Там была одна очень большая «семья» - 8 человек. Меня это удивило. Я спрашиваю: «А что их так много?» Мне говорят: «Да это верующие». Я обошел всех их, посмотрел на каждого, и так они мне все не понравились, эти верующие, что во мне все внутри возмутилось! Я одному говорю: «Ты деда разорвал, как грелку, а теперь ты что, святой что ли?»
С тех пор я частенько стал ходить к ним, чтобы поиздеваться над ними. Напьюсь, обкурюсь, думаю: «Чего-то не хватает». И вспоминаю: «Ага, верующие эти есть! Пойду-ка, к ним схожу». Но чем больше я издевался над ними, чем сильнее старался найти что-то в них, к чему можно было бы придраться и опровергнуть их веру, тем в большее бешенство приходил от своего бессилия. Потому что ничего не мог найти против них. Ударь его по одной щеке - он и, правда, другую подставляет. Попроси у него рубашку - он тебе и телогрейку отдаст.
Наступили 90-е гг. В Россию пришла свобода для проповеди Слова Божьего. И Церковь г. Малоярославца приехала в нашу тюрьму для того, чтобы провести у нас богослужение, рассказать зэкам о Боге. Приехал и Иван Петрович Федотов (сегодня он начальствующий епископ Объединенной Церкви христиан Веры Евангельской).
Мне приятель мой говорит: «Пойдем, послушаем, там верующие приехали на зону». Я ему в ответ: «Ну, ты что? Нам своих что ли мало? Пойдем кого-то там слушать!» А он говорит: «Да там мужик один приехал, который за веру 18 лет отсидел!» Ну я подумал, подумал: если сидел, то значит, не должен обмануть, может, чем поможет, пойду, послушаю. И пошел. А этот мужик там о Боге Каком-то стал говорить. Мне все это не понравилось, я встал, ушел.
Но Бог может достигнуть любого сердца. И спустя некоторое время на зоне - новость. Женщины на зоне! Это событие неслыханное!.. Все заключенные на плацу собрались. А эти женщины, как оказалось верующие, приехали, чтобы помогать братьям преподавать водное крещение заключенным, которые уверовали в Бога после того самого богослужения.
Смотрю, стоят девчата. Ничего особенного - черные юбочки, светлые кофточки, белые косыночки. Я на них глянул и как в себя пришел. Это не мои, думаю, - не соблазнить их, не уговорить, не обмануть. Какие-то чужие! Но я стоял, как завороженный, слушал и смотрел, что они говорят и делают.
Они сначала пели песни о Боге, а потом говорят: «Мы за вас помолиться хотим». Стали молиться, а я обратил внимание на женщину, которая ближе всех ко мне стояла. Она молилась, а по ее лицу катились слезы, величиной с горох. И вот это-то меня и сломало, потому что в тот момент я точно понял, что она молится сейчас и плачет вот так пред Богом точно за меня!
Я почувствовал, что со мной начало происходить что-то странное. Я отшатнулся в сторону, попятился, зашел за угол, и из моих глаз покатились слезы. Я начал рыдать. В этот момент я ненавидел свою жизнь, Бога, из-за Которого все это происходит. Ненавидел, потому что оказалось, что я слабый, что я способен плакать!
Со мной все это, конечно, прошло. Я ушел оттуда, никому ничего не сказал о случившемся. Но с этого дня я, зэк, который уже не верил никому и ничему, больше стал приглядываться и присматриваться к этим верующим. Я уже точно знал, что все-таки что-то в них есть.
Потом, впоследствии я понял, что мама моя за меня молилась всю свою жизнь. Она верила, как все на Руси. Но я вспомнил ее просветленные глаза, ее странноприимство, ее бессонные ночи. Я хочу обратиться ко всем матерям, чьи дети погрязают в грехах. Не прекращайте молиться за них, пусть они даже в самом плачевном состоянии. Но ни одна ваша слеза не останется неучтенной у Господа!
Вскоре случилось так, что одного верующего перевели в мою камеру, положили около меня. Кто-то из их «семьи» получил однажды посылку, и они взяли, да и пригласили меня сала поесть с ними. Кто на зоне сидел, знает, что отказаться сала поесть там - преступление. Я пошел, поел с ними сала. А они этим быстренько воспользовались и раз, сунули мне в руки Евангелие - на, мол, почитай. Ну я, деваться некуда, взял, пришел к себе и давай читать.
Открываю Евангелие, а мне, как назло, место Писания попадается, «Другой же из учеников Его сказал Ему: Господи! позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8:21-22). Я прочитал это место и озверел. Ну что это за Бог такой! Отца не дает схоронить! Так я возревновал по отцу с матерью (их уже не было в живых в тот момент), будучи сыном, который много горя им причинил, из-за которого они полжизни колесили по Советскому Союзу, возя мне передачки по тюрьмам. Евангелие я выбросил. Но Бог, если начал работу Свою с человеком, не отступит!
У меня был приятель на зоне Костя Волчок, который к тому времени 34 года уже отсидел. Ему однажды проломили на зоне голову. После этого он по ночам иногда кричал от боли. И вот в одну ночь он так здорово кричать начал! А на улице мороз сильнейший! Вдруг верующий, которого перевели к нам в камеру, вскочил и куда-то ушел. С полчаса его не было, потом приходит весь продрогший. Я его спрашиваю: «Ты где был?» Он отвечает: «Молиться ходил за Костю». Костя замолчал. Верующий лег спать. А я до утра уснуть не мог, все думал: ну что же это за люди, откуда ж они взялись на мою голову? Ведь Костя был моим другом. Если б он меня попросил, к примеру, принести ему снега, чтобы положить на голову в эту ночь, когда 30-градусный мороз на улице, я б храпел бы на всю зону - с места не сдвинулся. А этот встал, пошел за чужого молиться!
Этот верующий вскоре дал мне книжечку - сборник христианских рассказов. В этой книжке была приведена молитва кающегося грешника. Если бы вы видели, как я потихоньку, чтобы никто меня не увидел, выписывал эту молитву себе на бумажечку! Я писал и думал, что, мол, обязательно проверю, как это помогает. И совсем скоро я по утрам, примерно минут двадцать четвертого, пока вся зона спала, стал выходить на улицу и читать эту молитву, а потом я уже стал кричать в небо: «Бог, я не верю, что Ты есть, но если Ты есть, покажись мне, чтобы я поверил! Дай мне уцепиться за Тебя, тогда я за Тобой пойду!» Сам того не понимая, я давал обещание Богу. Если б вы знали, с какой надеждой я глядел тогда туда, в это небо! Три ночи подряд каждое утро я вставал и шел, и взывал. Я по-детски надеялся, что Бог, может, хотя бы рукой махнет мне с неба, может какую звезду пошлет мне, чтобы я уверовал. Но никаких знаков внимания не было... Я сильно ожесточился. Для меня стало ясно, что Бога нет, что все это просто придумывают приспособленцы, чтобы им передачку принесли...
Проходит месяц. Мы сидим с приятелем, загораем за бараком. Я закурил и чувствую, что мне плохо стало. Потом все хуже и хуже. Будто черная плита на меня сваливается и давит меня, а за спиной какое-то дыхание страшное. Думаю: все! смерть пришла!..
Когда человек остается один на один со смертью, то вся напыщенность уходит, лопается как мыльный пузырь. Ты становишься гол как сокол.
И именно в этот момент я как закричу то, что сам по себе сказать не мог: «Господи, не дай умереть без покаяния!» - и потерял сознание. Я сам не знал таких слов, но Бог вложил мне их в уста!
Я очнулся в санчасти. Братва кипишь подняла, вызвали даже кардиолога. Пока его ждали, мне кардиограмму сделали. У нас там, на зоне один вечно пьяный доктор был. Он посмотрел на мою кардиограмму и говорит: «Киселев, ты что не умер, у тебя же инфаркт был?»
Именно в тот момент, когда со мной все это случилось, я первый раз в жизни испытал страх Божий, и в этот же момент я понял, что Бог все-таки есть и что Он услышал мой вопль. Я встал, несмотря на уговоры врача, отругал его и пошел, куда бы вы думали?.. В третий отряд, где жили эти самые верующие!
Прихожу, а их нет. Оказалось, что они в столовой. Захожу в столовую, а они сидят восемь человек за столом, на меня смотрят. Спрашиваю: «Вы когда в клуб идете?» Они мне в ответ: «Ну ты уж совсем, уж и в обед пришел нас гонять. Вечера тебе уже не хватает! Не надоело тебе?» А я им говорю: «Когда пойдете? Я каяться приду!» Они рты пораскрывали и говорят: «Завтра». Я ушел, а от меня страх Божий не отходит. И ночью спать не могу, жду этого завтра.
На следующий день утром, когда открыли «локалки», верующие шли в клуб на молитву и как обычно проходили мимо этих «локалок», а зэки тем временем потешались над ними - кто во что горазд. Верующие идут под всеобщее улюлюканье, а я взял и примкнул к ним и тоже иду за ними. Все замерли. Кто-то около последнего сектора крикнул: «Вовчик, ты что, исповедь что ли пошел у них принимать?» А я молча иду...
Зашли мы в зал. Они встали вокруг меня и говорят: «Вставай на колени, кайся». А для меня «каяться» - все равно что к следователю идти с повинной. Я спрашиваю: «Сколько у вас времени?» Они отвечают: «Где-то полтора часа». Я говорю: «Да мне же только часа два надо перечислять, что я натворил в жизни!» А они говорят: «Богу не надо сейчас повторять, что ты сделал, потому что Он помнит даже то, что ты забыл. Признай себя грешником». Я встал на колени и стал каяться, слезы потекли по щекам. И первый раз вижу не под «морфушей», не под «натиком» видение. Вижу, что передо мной гора, и я закатываю на эту гору здоровущий камень. Я выдохся, сил нет, и бросить этот камень не могу, потому что он меня раздавит. И я не знаю, что мне делать. Вдруг с неба опускаются ко мне две руки и берут у меня этот камень. И первый раз в жизни мне так стало легко! Я открываю глаза, смотрю на этих восьмерых человек и чувствую - они мне как братья родные, я так их сильно люблю! Я сгреб всех их в свои объятия - и обнимал, и целовал. Поцеловать мужика на зоне - это подписать себе приговор. Но я ни о чем не думал, я всех их любил необъяснимой любовью! Это был день моего рождения для Бога. С этого дня для меня началась новая жизнь.
Я начал сразу же проповедовать зэкам о Боге. Встаю среди них и начинаю говорить о Христе. Один раз так говорю, другой раз... Тут братва собралась, стали решать, что делать со мной: что же такое? стал трезвый уже заговариваться! Решили, что я просто пересидел, и у меня крыша от этого стала ехать. И начали они бережно ко мне относиться, как к больному. Но для меня это уже все не имело никакого значения. Я вставал с утра и искал, где бы помолиться, все углы обмолили в этой колонии. Стало так здорово жить! Сам Бог стал совершать Свои чудеса в моей жизни.
Я вдруг понял, что я - негодяй, а сестры мои - порядочные женщины. Я стал молиться за них. Молился полтора года. И вдруг однажды мне говорят: «Киселев, к тебе на свиданку!» Братва же знала, что у меня никого нет на свободе, и говорят: «Там, наверное, нового участкового к тебе послали, старый бы к тебе не поехал!» Я пошел на свиданку.
Когда я отбывал последний срок, с сестрами уже не общался, они не знали, где я сижу. Вхожу в комнату, а там две мои родные сестры сидят, из Ярославля приехали. Мы взялись с ними за руки, проплакали два часа и расстались самыми родными. Я стал писать им о Боге. И вскоре подходит ко мне начальник отряда и говорит: «Киселев, прекрати письма такие писать, все наши уже уверовали».
Проходит время и подходит ко мне начальник другого отряда, который был в свое время у нас политрук, и говорит: «Киселев, смотрю я на тебя, ты так сильно изменился! Пора тебе на свободу. Давай напишем помиловку». Я говорю: «Какая мне помиловка?! Четыре судимости, одна статья тяжелей другой, нарушений целая папка!» А он говорит: «А у меня легкая рука. Давай напишем!» Пришел я в этот день к братьям и рассказываю: мол, так и так, предложили помиловку написать. Они говорят: «Пиши сам», - и мы помолились за это.
Обычно пишут в помиловке много чего, словно роман «Тихий Дон». Я написал всего пять строчек. И приписал как вызов им такой: мол, если вы меня не простите, то меня Бог все равно простит. Этот начальник отряда прочитал мной написанное и говорит: «Ты что написал? Я не буду эту галиматью отправлять!» Я отвечаю: «Отправляйте в таком виде!» А он: «Ну, если тебе на свободу не хочется, то отошлю!»
На зоне все юристы, все знают, кому можно писать о помиловании, а кому нет, у кого есть надежда, у кого нет. Слух о моей помиловке распространился быстро. И опять ко мне братва потянулась: «Вовчик, мы же тебя предупреждали, что тебя твой Бог в психушку загонит! Ну куда ты написал помиловку. Если тебя помилуют, то им надо будет всю зону распускать!» Я открываю Библию и им читаю: «Сердце царя в руке Господа» (Пр. 21:1).
Прошло ровно три месяца. 24 июля 1993 года опоздавшие зэки подошли к столовой во время обеда и громко крикнули: «Киселев, с вещами на выход на освобождение!» Все замерли. У меня в груди что-то екнуло. И мне уже кричат: «Вовчик, ведь это тебя!» А я им в ответ: «Ведь говорил же вам, что сердце царя в руке Бога». Потом зэки долго еще дознавались: может, накладка какая вышла, может, не меня освобождают.
Иду на выход, а у самого сердце не на месте. Мне подают бумагу с гербом и говорят: «Киселев, тебя президент Ельцин помиловал в связи с Днем независимости России!» А я про себя думаю: «Ну надо же Бог какой праздник придумал, чтобы только найти вескую причину меня освободить из заключения!»
Перед освобождением, когда я свидетельствовал зэкам о Боге, то говорил, что Господь милостив и что меня непременно выпустят и что Бог еще и жену мне даст, и сына и что я еще приеду к зэкам с ними. А они мне говорят: «Тебе никакой уже психиатрический диспансер не поможет. Какая тебе жена, ведь тебе уже сто лет, про какого ты сына говоришь?!» Но Бог действительно милостив, и все случилось так, как я им говорил. Бог дал мне жену, и какую жену! Верующую от дней юности своей, деву 37 лет, которая была дьяконицей Церкви. И это мне, бывшему преступнику! И в 1996 году я приехал на зону с женой и с сыном, которого дал нам Господь. Ему было тогда полтора годика. Собралась вся зона. Сын подошел ко мне, я взял его на руки и говорю заключенным: «Бог говорит: «Испытайте Меня, не откроются ли для вас окна небесные» (Мал.3:10). Я испытал. Вот эту прелесть я держу на руках! Кто мешает вам испытать?» Заключенные роняли ручки, завязывали шнурки - они плакали...
Когда у нас родился первый сын, я стоял и думал, как же его взять на руки: все кругом мокрое и маленькое, а ручищи у меня здоровые! Кажется, переломаю все ему. Оказалось, что за всю свою жизнь я ни разу не держал на руках младенца! Вот так дьявол меня обокрал... Потом я все-таки придумал, как его взять. Сегодня у меня три сына. И Бог дал мне служение. Я езжу по тюрьмам и свидетельствую заключенным о любви и милости Божией. Когда моего младшего в садике спрашивают: «Где твой отец?» Он отвечает: «Отец поехал бандитов спасать». Я благодарю Бога за эту новую жизнь, которую Он мне дал, за то, что Он не гнушается никаким человеком, за то, что Он и по сей день желает спасать и миловать людей!
Юбилейный выпуск
Опубликовано в №32, 2007 г.
http://mirsbogom.ru/32/bog-meniaet-zhizni/